Мне нрава =)

[BINIX]

Название: "Растёкшаяся тушь"
Автор:  gaarik
Бета: не вычитано!
Пейринг: односторонний
Персонажи: Кира Изуру, Ичимару Гин
Жанр: миник, ангст
Рейтинг: PG-13
Фендом: Bleach
Дисклеймер: отказ от прав
Предупреждение: ООС
От автора: первый раз пишу по ним

Маленькая комнатка с низким потолком и тонкими стенами едва ли защищает от промозглой сырости. Сейчас поздняя осень, и деревья, не так давно пестрящие красками, стоят голые, безжизненно-чёрные. Их стройные, шершавые стволы потемнели от постоянно льющей с неба воды, набухли и отсырели. Больше не шуршит под ногами палая листва, не вьются, кружась в воздухе золотистым роем, умирающие листья. Они теперь лежат на земле - бурые, потерявшие цвет, начавшие разлагаться, чтобы весной, превратившись в почву, дать жизнь семенам. Ноябрь - это время тяжёлого неба и наступающих заморозков, когда набравшиеся за день лужи покрываются хрупко-скользкой, крошащейся корочкой льда. Время отмирающей осени и наступающей зимы - самое тоскливое и безнадёжное время. Когда гуляющий по улицам холодный и завывающий ветер приносит с собой запрятанные глубоко в душе воспоминания, горьким грузом оседающие в душе. И чувствующиеся так тяжело, словно к сердцу привязан камень, напирающий всё сильнее и грозящий сломать кости, выдавливая из груди воздух. Хотя... воздуха и так больше нет. Его выбило из лёгких ещё тогда, когда Ичимару натравил Хинамори на Хитсугаю, и, поиграв на их чувствах, отпустил - внезапно, выбив почву из-под ног. Бросил - своего лейтенанта, любимую женщину. И ради чего? Новой игрушки? Нет, это то, что Изуру не сможет понять никогда, как бы он не старался, не тянулся к капитану...

Кира ещё помнит, что когда-то мог дышать полной грудью, но сейчас этого нет. Как нет и его капитана, с лёгкостью разорвавшего все, могущие хоть как-то удержать его здесь связи, и ушедшего на сторону предателя.

Холод... Он повсюду. Просачивается сквозь щели, неслышно колышет занавески, невидимо стелется по полу. От него мёрзнут руки и ноги, и Кира неосознанно потирает пальцы, пытаясь отогреть их, дышит - жарко, глубоко. А память, меж тем, знай себе подкидывает видения прошлого - вот Ичимару сидит за столом, а он, Изуру - напротив, и они оба проверяют бумаги, только лейтенант делает это методично и аккуратно, а капитан постоянно изводит его подколами. И знает ведь, что нельзя, и руки дрожат, и вот-вот не выдержит и посадит кляксу точнёхонько на важный документ, и нет же - всё равно - улыбнётся. Значит, проиграл. Тогда Ичимару улыбнётся шире, сощурится - довольно, как получивший желаемое кот. Встанет, и, обойдя стол кругом, приблизится сзади. Положит руки на плечи, едва касаясь обнажённой полоски кожи за воротом косоде, легонько поглаживая кончиками пальцев. Лейтенант сожмётся в комок, стараясь одновременно спрятаться от этой непрошенной ласки, и - почувствовать её ещё больше, ещё отчётливее. И холод наконец отступит, согретый дыханием и поднимающимся изнутри жаром, когда щёки горят, а контраст опьяняет похлеще саке. А причина этому - рядом, совсем близко, смеётся, глядя на него сквозь полуприкрытые веки. Дразнит, влечёт за собой, не поддаваясь. Кружит голову.
- Простите, Ичимару-тайчо. Мне нужно...
Игра без слов. Зачем что-то говорить, когда всё наяву? Даже если это просто сон или иллюзия, тайное желание Киры.
- Иди-иди. И не забудь взять с собой это.
Аккуратная стопка отсчётов бережно прижата к груди, как самое ценное сокровище, когда Изуру уходит с поручением. И верно - сокровище. Тонкая бумага, всё ещё хранящая запах его тепла. И так - каждый день. Постоянно вместе, как и положено капитану и его лейтенанту. Но - сами по себе, даже если отчаянно хочется стать ближе, чем возможно. Но - не полагается, а Гин пока не давал повода усомниться в своём отношении к нему.

Ичимару знал - никто не был верен ему настолько, насколько верен Кира. Но это-то и плохо. Кто знает, сколько ещё сюрпризов припасено у него в рукаве? И кому от этого будет только хуже? Поэтому... лучше было порвать прежде, чем будет уже поздно. И он порвал. Сжёг все мосты - так, что нет надежды построить их заново, - и ушёл. Неспешным шагом, не оборачиваясь. Кира ведь послушный мальчик? Он поймёт. Со временем, но поймёт. И это лучшее, что он тогда мог сделать для него.

Кира так и сидит на холодном полу в маленькой комнатке, не замечая, что листы уже безнадёжно испорчены, смяты, а тонкая бумага, кажется, стала ещё прозрачней и немного липнет к пальцам. Написанные слова расплываются чёрным, и пятно грозит поглотить сероватую от влаги поверхность, превратив её в потерявший ценность комок. Неужели тут так влажно, что даже бумага отсырела? Откуда тогда это? Изуру не понимает, не замечая очевидного, пока его взгляд не падает на дощатый настил пола, а рука - не смазывает с дерева прозрачные капельки. Лейтенант застывает, словно оглушённый и, разжав пальцы, обессиленно съезжает спиной по стене. Выскользнувшие из рук, расчерченные иероглифами листы бумаги легко опадают вниз, закрывая собой следы вырванных из сердца чувств; а в мозгу бьётся, постепенно затихая, врезавшийся в память знакомый, почти родной голос:
- Не раскисай, Изуру. Эта история ещё не закончена...