Молчаливость и скромность — качества очень пригодные для разговора.
Название: Возвращение
Автор: Revive Revival
Персонажи: Канда, Аллен
Жанр: джен, сюжетное АУ
Рейтинг: G
Размер: 3600 слов
Дисклеймер: Все права на D.Gray-man принадлежат Хошино Катсуре
Предупреждение: ООС опционально, не бечено.
Примечания: Пейринга как такового нет по понятным из текста причинам. Автор читал об исследованиях в конце девятнадцатого – начале двадцатого века, касающихся дуальности личности и диагностики шизофрении, и также о причинах и проявлениях диссоциативного расстройства идентичности, так что относительный обоснуй по этой части худо-бедно имеется. История изначально задумывалась как юмористический флафф, но что выросло, то выросло. Песню, строчки из которой взяты в эпиграф, можно скачать здесь
читать дальшеCause I can feel it, baby
I feel like I'm falling for you
But I'm scared to, let go
I'm scared cause my heart has been hurt so
(Jem "I'm falling for you")
Пролог
«Его может напугать яркое освещение, приглушите лампы».
Звуки доносятся словно сквозь пелену, их слишком много, голоса незнакомые. На фоне ровно пищат какие-то приборы. Дыхание замирает в груди, тело скручивается и сжимается, чтобы после резкого импульса, прошедшего через ткани, снова расслабиться. Где он?
«Ошибка…», «побочные эффекты…», «надо стабилизировать».
Он хочет лишь взглянуть в зеркало, осмелиться посмотреть себе в глаза, после того, что натворил, но лицевые мышцы не слушаются, челюсть не движется, горло заткнуто жестким предметом, и громкий хрип, который мог бы стать голосом, прерывается и причиняет боль. Ему страшно от возвращающихся воспоминаний и хочется только забвения.
«Что вы натворили?», - спросила девушка.
«Мы все исправим», - ответил тот, кто стоял рядом с ним.
Одиночество – только так он мог себя оправдать. Он не хотел оставаться один. Несчастный случай, воля божья, c'est la vie – слишком жестоко. Как он мог знать? Слезы не идут, потому что глаза сухие и будто в песке.
Часть первая
Канда идет по коридорам Черного Ордена, наслаждаясь непривычной тишиной. Мелькнет где-то капюшон искателя и тут же исчезнет, лишь со стороны кухни шумят посудой, там не бывает тихо. Но он быстро проходит этот участок. Тишина въелась в стены, заполнила каждую нишу и зависла над арками залов. Не хочется идти к Комуи, и стоит ли, в такую рань, но осколок чистой силы не может просто валяться в кармане. Жаль, что нельзя без остатка раствориться в повисшем безмолвии.
Комуи оказался мрачен и обеспокоен, попросил положить отчет на стол, а осколок занести Хевласке самостоятельно. Смотритель разбирал бумаги на столе ровными стопками, планомерно выкидывая ненужное в стоящую рядом коробку, сотрудники технического отдела помогали по мере сил. Это не слишком похоже на траур, раздраженная монотонная деятельность, скорее подготовка к приезду ревизоров – когда бы Комуи когда-то волновало чье-либо мнение о порядке в кабинете.
- Канда, зайдешь после в медкрыло?
- Со мной все в порядке.
- Дело не в тебе. Мы… совершили ошибку. И пока не знаем, насколько серьезную.
- Вы о том методе блокирования Четырнадцатого, который хотели испытать? Это же должен был быть сеанс гипноза, что, черт возьми, могло пойти не так?!
Затрещала трубка для связи. Комуи сидел, сгорбившись, с опущенными плечами, как человек, придавленный чувством вины:
- Слушаю. – Потом кивнул. – Да, я понял.
Канда еще ждал объяснений о состоянии малолетнего недоразумения, скрестив руки на груди. Не убили же они его, в самом деле.
- Это был не только гипноз. Рувелье настоял на испытании некоторых… технологий. Не надо так смотреть, никто не ожидал, во что это выльется.
- Каких. Еще. Технологий?
Комуи слабо улыбается в ответ на убийственный взгляд.
- Не тех, о которых ты подумал. Существуют медицинские исследования о расстройстве идентичности, и одна из теорий говорит о вирусе. Мы провели свое исследование, в ходе которого была выдвинута гипотеза, что личность Четырнадцатого могла быть определенным образом внедрена в Аллена. Мы решили, что в таком случае блокирование сознания для вытеснения может быть недостаточной мерой, и что нужно вмешательство. Были признаки прогресса этого… заболевания. Ты же помнишь. Аллен дал согласие, если ты за это волнуешься.
- Тч. Стручок и убить себя дал согласие. Тупая жертвенность. Очень благородно.
- Ты за него переживаешь? Не ожидал, признаться.
- Просто хочу уточнить – я сам его убью, когда будет необходимо. Так что произошло, дьявол вас забери?!
- Мы пока не знаем, что пошло не так. Что-то помешало закончить операцию, Аллен сейчас… ты и сам увидишь. Он уже в сознании.
- Тогда он переживет дружеское участие в форме пинка.
- Канда!..
Но мечник уже толкает дверь кабинета и выходит. Смотритель надеется, что он не наделает глупостей и замечает на столе флакон с осколком.
Старшая медсестра выглядела расстроенной, хоть и не подавала виду. Канда решил с ней не разговаривать – себе дороже. Надо было только сказать пару ласковых шпенделю, и с чистой совестью идти спать – после миссии он вымотался, раны зажили не до конца, но, мать вашу – медицинские эксперименты?! Его согласия никто не спрашивал, иначе бы он никогда не согласился на этот ад в свое время. А зараза, считающаяся экзорцистом, сама пошла под нож – какого хрена? Слишком мало мозгов, или слишком много, или его неубиваемость так сказывается на умственных процессах? Он направился к дальней палате, у которой дежурил Линк. Простая дедукция – чего еще ради инспектору здесь торчать.
Занавески на окнах были задернуты, в красноватой полутьме белела кровать. Когда Канда подошел ближе, он не удержался от шока:
- Это что за?..
Над одеялом были натянуты ремни. Такие должна хорошо помнить Линали. Под одеялом лежал, невидяще глядя в потолок, ребенок лет десяти – или, может, чуть старше – Канда никогда не был силен в определении возраста. И этим ребенком был Уолкер.
«Побочный эффект - в изменении тела?», - пронеслось в голове. «Но со мной и кроликом это случалось, нас не привязывали к кровати». Не придумав ничего лучше, он сел на стоящий рядом стул, и, прищурившись, смотрел на безвольное тело. Аллен не обращал на него внимания, прошло несколько минут в тишине, которая уже не доставляла спокойствия.
- Стручок! Тебе мозги отшибло? – Спросил он единственное, что пришло в голову.
Ребенок повернул к нему голову, с проблеском надежды в глазах.
- Вы не доктор?
- Упражняешься в красноречии, мелкий?! Ты жалок.
Ребенок замолк. Канда абсолютно не разбирался в детях, никогда не присматривался к ним, но мог бы сказать, что это маленькая девочка, если бы не знал. Напрягается тонкое запястье, но руку он поднять не может, мешают упругие кожаные ленты. Разметавшиеся по белому белью светлые волосы, бледные ресницы, впавшие щеки, и на лице ярко сияют только широко распахнутые глаза. Серые, не золотые. Канда не хочет признаваться себе в очевидном: Аллен его не помнит.
- Вы не поправите мне одеяло? Очень холодно.
По какой-то причине Канда выполнил просьбу, расправив плотную ткань. Потом поправил подушку, налил воду в стакан и придержал Аллену голову, пока тот пил.
Его очень злит, что ему постоянно пытливо смотрят в глаза, но не узнают.
- Вам сказали, что я сделал?
- Без подробностей.
Вся его вспыльчивость улеглась и копилась в отдельную шкатулку, с ней он обратится к тем, кто в ответе за случившееся. Он не был настолько туп (что бы там не утверждал раньше Аллен), чтобы не заметить бесполезность сливания злости на того, кто сейчас и себя не очень помнит.
- Если бы вы знали, не стали бы со мной разговаривать.
- Давай на «ты» уже. Ты в больнице, стручок. А мы знакомы.
- Правда?
- Да. Скоро тебя отпустят, я прослежу.
- Так вы не на меня злитесь?
- Ты. Нет, - Канда вздыхает, и, следуя странному порыву, берет в руки маленькую ладошку. Она холодная. – Давай, приходи в себя.
- Вы… - Аллен слабо улыбается, когда ладонь сжимается слишком сильно. – Ты мой друг?
- Не уверен. Но знаю точно, что черта с два дам тебе все забыть – это было бы слишком просто для тебя.
Ребенок хмурит брови, пытаясь понять, что именно ему говорят, но Канда, наконец, принимает решение. Он встает и снимает плащ, после чего накидывает его сверху, на одеяло. Раздраженно гладит Аллена по волосам и смотрит, как тот щурится и тянется к теплу.
- Я сейчас уйду. Если что-то случится, или с тобой захотят что-то сделать, потребуй, чтобы меня позвали. Договорились?
- Хорошо. А как тебя зовут?
Мечник фыркает:
- Канда. Поспи пока.
- Спасибо.
Аллен робко растягивает уголки губ, и Канда, бросив на него последний взгляд, уходит. Ему нужен крепкий чай, своя комната, план действий, собрать мысли в кучу и что-нибудь разбить.
Часть вторая
Бессилие. Ты же знаешь, какого это – ждать, но ты всегда верил в свое предназначение, не терпел и тянул лямку – именно верил. Возможно, это и отличало тебя от остальных, и жалость к акума оттуда, что бы там не говорили про Четырнадцатого. Но это было раньше, а сейчас тебя снова обследуют, и на отчете об операции есть два столбика данных.
Положительные моменты: не найдено следов второй личности, подтверждено обследованиями с остатками ковчега, клиническим гипнозом и круглосуточным наблюдением. Сохранена способность к активации чистой силы в ее последнем варианте. Возможность участия в миссиях после восстановительного периода и подавления последствий стресса. Контроль инспектора не требуется, только еженедельные медицинские проверки состояния здоровья и психики.
Отрицательные: потеря памяти, воспоминания заканчиваются возрастом двенадцать лет. Физические изменения с откатом к соответствию психологическому возрасту. Необходимость тренировок для укрепления детского тела. Необходимость адаптации к работе.
«Вы его выписываете?! Таким?», - спросил Канда.
«Финальная стадия плана Графа. Каждый экзорцист на счету, мы не можем держать Аллена в палате. Физически он здоров», - ответил Комуи.
Рувелье пристально наблюдает за диалогом со стороны.
«Я лично изучаю все, сопровождающее ту операцию. Мы найдем способ вернуть его».
Если отчаяние толкает людей к тьме в душе, то ничего удивительного, что у Аллена тьма приняла обличие любимого и ненавидимого Графом родственника. Предположения о перерождении здесь ни при чем, хотя вирусная природа могла иметь место. Канда лично прочел так называемые труды по медицине, с желанием запустить их кому-нибудь в голову. Половина описываемых случаев – шарлатанские штучки для привлечения внимания публики к сомнительным методам и нетрадиционному лечению. Оставшейся половиной занимались даже не ватиканские врачи, но и они отмечали возможность рассмотрения дуальности личности как тип амнезии, следствие тревоги и травматической ситуации в детском возрасте.
Быть брошенным родителями из-за увечной руки, потом цирк и человек, который стал отцом, умирает, появление Графа, акума, проклинающий тебя, спасение и осознание предназначения. И чувство вины. Неплохой исходный комплект.
Операция, точнее, технологический эксперимент, не был успешным и необратимым, если говорить о начальной цели – подавление Четырнадцатого. Скорее, возвращение к точке отчета, когда тот мог только начинать зарождаться, и это давало передышку года на три (если мир к тому времени еще будет существовать). Но это же значило еще раз вернуть человека, который многому научился и сжился со своими воспоминаниями, к наиболее страшному периоду жизни.
Аллену объяснили, что прошло несколько лет. Рассказали про суть работы экзорцистов, вернули ему комнату. Его одежда была почти копией той, что он носил раньше, по какой-то причине от этого он выглядел еще более потерянно, как пародия на самого себя.
«Малыш почти очнулся, мы уже снова друзья – не завидуешь, Юу?», - разливался кролик. Только вот и он обеспокоен, и Линали, хоть они и стараются не подавать вида – в конце концов, от них всех уже ничего не зависит, а Аллен вежливо выслушивает их и вяло отвечает на вопросы.
Аллен впервые спускается в столовую, чтобы пообедать, до этого еду приносили ему в комнату. Все взгляды обращены на него, и он неловко смотрит в пол, не выдерживая пристального внимания.
«Что будет есть самый юный экзорцист? Любое желание, только скажи!», - Джерри, как и все, еще не понял, как лучше себя вести.
«Не знаю», - мальчик огладывается на очередь за ним, на заполненные столы, и замечает мечника, сидящего в одиночестве. «То же, что и Канда!».
И он подходит с большой тарелкой собы за дальний стол.
- Ты не против, если я сяду с тобой?
- Без проблем.
Они едят в тишине, иногда обмениваясь взглядами. Канда думает, что может увидеть за напряженным спокойствием растерянность и боль. Аллен смотрит на него с затаенным ожиданием и слишком доверчиво, и сдерживается, чтобы есть неторопливо и аккуратно – как он.
- Канда, я не вернул тебе плащ. Я занесу сегодня, правда.
- Угу.
- А чем ты занимаешься, когда не на миссии?
- Тренируюсь. Медитирую.
- А можно… - Стручок обрывает себя на середине фразы и смотрит в опустевшую тарелку. Его желудок недовольно бурчит.
- Прекрати трястись. Держи.
Канда двигает ему свою тарелку. Маленькая версия Аллена Уолкера розовеет от смущения, но принимает добавку.
- Ты потренируешься со мной?
- Почему ты просишь меня?
- Ты не... не смотришь на меня, как они. Я тебя раздражаю, но… мне с тобой легче.
Стул перестал казаться удобным, аппетит пропал окончательно, люди вокруг не вызывали ничего, кроме глухого раздражения. На сегодня обещали грозу, а пока было душно и муторно. Он не нанимался в няньки недомерку, но жалости к нему он тоже не испытывал – как бы не хотелось свалить колотящееся сердце на это. Когда говорят «я понимаю его», это всегда звучит банально, до зубовного скрипа, но именно это он испытывал. Хорошо, что на мнение большинства ему наплевать – потому что можно спокойно смотреть, как ест рядом с ним ребенок, а потом сказать:
- У меня есть идея лучше. Ты еще не был на горячих источниках?
И замереть, когда мальчишка, расплывшись в улыбке, на секунду обнимает его и отпускает, подскакивая.
- Сейчас?
- Тч. Все равно никаких дел нет. Только два слова, сопляк…
- М-меня зовут Аллен, хватит уже обзываться. – Серые глаза смотрят с вызовом – впервые с тех пор, как он очнулся.
- А ты не вешайся на меня!
- А ты не кричи! Теперь понятно, почему ты сидишь один – никто не захочет, чтобы ему хамили!
Приглушенные смешки со всех сторон выводят его из себя, и он отпускает недомерку подзатыльник, после чего хватает за шкирку и тащит за собой к выходу. Мальчишка за спиной обиженно сопит, но, наконец-то, раздаются глухие раскаты грома за окном. Канда чувствует непонятное облегчение.
- Здесь здорово! – Забыв о ссоре, Аллен заворачивает волосы в полотенце и прыгает в воду.
- Хм.
Брызги летят ему в лицо, а потом они оказываются рядом. Бывает, когда люди, живущие с тобой в одном и том же мире, по какой-то причине становятся для тебя самой важной занозой, и можно лишь задаваться вопросом, когда это началось – сейчас, или раньше. Когда Аллен стал для Канды тем, кем является, когда Канда увидел Аллена?
В его собственной системе ценностей дружбу прекрасно заменяли понятия долга, ответственности, и чести. Но только, когда грянула буря, стало ясно, что Аллен Уолкер в эту систему не вписывается, но находится в ней постоянно – как параметр в уравнении (но он слабо помнил математику), или даже сквозняк, нарушающий порядок, но вносящий свежий воздух.
Последний раз, когда он мог назвать кого-то другом, принес слишком много боли, возможно, от этого он закрыл для себя это слово, а теперь оно снова всплыло, и забиралось в душу вместе с открытым взглядом мальчишки.
- Ты меня сильно ненавидел раньше? – Полотенце свалилось в воду, и волосы прилипли к шее и плечам. Канда подобрал его и кинул в сторону, на пол.
- Однажды я тебя чуть не убил. Когда мы познакомились.
- Но почему?
- Потому что ты надоедливый мелкий гороховый стручок.
- Но ты меня не знал тогда!
- Да у тебя на лице все написано.
- Неправда!
- Правда.
- Ты злой!
- Если бы я был злой, я бы тебя сейчас утопил.
- Ха, ничего у тебя не вышло бы!
Когда Лави зашел в ванные, он долго не мог отсмеяться – потому что шипящий Канда и Аллен, рыбкой прыгающий вокруг, слишком напомнили старые времена. Кажется, они так и не договорились, кто кого утопит, и были мокрые с ног до головы, как и участок пола неподалеку, и вся их оставленная там одежда.
Увидев его, Канда фыркнул и оттолкнул мальчишку, Аллен замер, увидев Лави, но вскоре кивнул с извиняющейся улыбкой и встал рядом с мечником. Лави предусмотрительно оставил одежду подальше, прежде чем присоединиться к ним. Все налаживается, а значит - поживем!
Часть третья
С очередной миссии Канда вернулся не своими силами – много ран, гребаные акума высокого уровня, гребаные Ноа, и гребаное ощущение, что все они плывут против течения в заведомо проигрышной битве. Все колебания от усталости, а чувствовать себя слабым он терпеть не мог, и попросил никого к нему не пускать. Слишком много шума из ничего. Восстанавливается дольше, велика важность – миссию-то он выполнил. Лепестки лотоса за последние месяцы осыпались постоянно, и к ним пришла осень. Сколько их осталось?
Спал он всегда очень чутко, но не нашел в себе сил открыть глаза и вякнуть на посетителя. Продолжал притворяться спящим. Потому что шмыганье носом и маленькая ладошка на груди, поверх бинтов, почему-то успокаивали и прогоняли сомнения. Так они и оставались – Канда с закрытыми глазами, и Аллен, сидящий рядом с ним бесконечно долго, пока расходящееся тепло от его руки не подействовало как снотворное. В эту ночь ему ничего не снилось.
Утро встретило его головной болью и ломотой в теле, но регенерация, медленно, но верно брала свое – он мог пошевелиться, хоть и не сразу осознал, почему проспал всю ночь, не двигаясь. Положив голову на сложенные руки и облокотившись на кровать, рядом спал Аллен, упираясь макушкой ему в бок.
Канда вздыхает, тянется, и треплет по волосам юное несуразное создание. А когда тот открывает глаза и зевает, мечник уже сидит в постели, морщась от тугих бинтов. Поправился.
- Канда! – Возмущение в голосе не иллюзорно. – Тебе нельзя вставать!
- Уймись, пока сюда не прибежали медсестры. Я уже в порядке, видишь? – Он снимает бинты, показывая кожу с розоватыми рубцами. Они тоже скоро сойдут. Аллен вздрагивает и тянется потрогать линии уплотнений. Канда смотрит ему в глаза, замечая в них удивление от непонимания, и застегивает рубашку.
- Ты просто забыл. Я быстро восстанавливаюсь.
- А почему?
- Много будешь знать… - Но мальчишка обиженно насупился и отвернулся. – Особенность организма. Вроде твоей руки, только пользы больше.
Рассказывать ребенку больше вряд ли имело смысл, но его улыбка вполне скомпенсировала моральные затраты на объяснения. Каким-то образом он привык к этой улыбке, предназначенной только ему. Это было тем ощущением, что и можно назвать – возвращение домой. Канда, скривившись, подумал, что если бы у него был брат, он был бы именно таким, как недомерок.
Аллен постоянно болтался в поле видимости – ходил на тренировки, садился с ним за один стол на обеде, хотя с Лави и Линали уже наладил подобие дружеских отношений, и иногда топтался под дверью комнаты, пока Канда, устав от шорохов, не впускал его внутрь. Обычно ему просто хотелось общаться, спрашивать о пустяках («Почему ты ходишь с длинными волосами? Ты же парень!» - «Это не твое дело, потому что хочется». – «А можно подержать твою катану?») и отвлекать от медитации. Когда это длится день за днем, невольно привыкаешь – не будешь же пинать ребенка, в самом деле. Это прискорбное недоразумение и непростительная мягкость, но он получал своего рода удовольствие от их общения. А еще они как-то сыграли в покер – очень смешно наблюдать за мелким, который не умеет играть и высовывает язык от усердия, глядя в свои карты.
- Я правда хорошо в это играл? – Аллен только что запомнил названия комбинаций.
- Ты мог раздеть любого шулера.
- А ты?..
Канда морщится, не зная, признавать ли вслух причину. Потом решается.
- Не хотел ударить в грязь лицом. Ты иногда доводил меня предложением решить споры покером.
- Тебе жаль, что я не такой, как раньше? – Он смотрит в глаза серьезно и боится ответа.
- Пф. Не вижу разницы, но сливать тебя в твоей же игре мне нравится. Стрит флэш.
Лави иногда смеется, что теперь они с Алленом на одном уровне развития. Тупой кролик, кто бы говорил.
Спустя еще месяц Комуи сообщает о том, что все готово для исправления последствий первого эксперимента. Уверяет, что оборудование и ход операции проверены и обговорены не раз, и скоро все получат назад обычного Уолкера, разве что Четырнадцатый останется там же, где ему и положено быть. Заодно и Тимкампи ему вернут, а то бедный голем извелся в изоляции (но никто не хотел рисковать, потому что он мог показать Аллену что-то из его жизни, а это могло шокировать и расстроить).
В назначенный день Аллен непривычно тих и после завтрака пропадает в своей комнате. Потом его вызывают, но, перед тем как послушно, чтоб его, пойти неизвестно на что, он заходит к Канде и вручает ему открытку. Аккуратный детский почерк и старательно нарисованные фигурки людей с картами в руках.
- Что это, мелкий?
- Это... на память. Смотритель и врачи сказали, что я не вспомню ничего из того, что со мной было. Не хочу, чтобы от этого времени ничего не осталось.
- Но…
- Ты помог мне пережить вторую потерю Маны. И с тобой было весело! - Аллен махнул рукой и вышел за дверь.
Орден кипел и бурлил в ожидании, Линали ходила по столовой кругами, непривычно взволнованная, Лави отшучивался, что закончились для Юу мирные деньки. Джерри с командой громыхали на кухне посудой, чтобы сделать «приветственный ужин для чемпиона», что бы это не значило (они что, думают, первым делом Уолкер прискачет сюда, не задерживаясь на больничной койке?).
Канда вернулся к себе, когда объявили об успешном завершении. Слишком много сумбурных мыслей в голове, а бежать к медкрылу, когда там и так полно народа, не хотелось. Он не был уверен, как себя поведет, и действительно не знал, рад он или нет. Наверное, доволен – каждый вернется к привычной жизни, но кусок разрисованного картона на столе вызывал щемящее ощущение потери.
«Моему другу Канде Юу. Скоро я обыграю тебя! Не ссорься с искателями, пока меня не будет, и не бей Лави. Аллен».
Эпилог
Блеклое утреннее солнце раздражающе выглядывало из-за туч, освещая лучами полумрак столовой с немногочисленными собравшимися на ранний завтрак людьми. Многие разъехались на миссии, многие еще не проснулись. Даже сам Канда раздраженно мотнул головой, прогоняя зевоту, и вернулся к зеленому чаю. Аллен залетел в зал, будто ничего не происходило, помахал всем рукой и бросил привычный по прежним временам вызывающе-дразнящий взгляд в сторону мечника. Давно не виделись, мол, скоро напомню о себе.
- Завтрак для чемпиона! - Светился в восторженной улыбке Джерри, выдвигая вперед гору еды.
- Эээ, спасибо! - Аллен с энтузиазмом подхватил поднос. - Ума не приложу, чем меня кормили, пока я болел, но с меня одежда сваливается! – Тимкампи сидел у него на голове, всем видом показывая, что теперь-то он отсюда не слезет еще очень долгое время.
Потом Аллен осмотрел расставленные тарелки, миски, вазочки с десертами, и замер, задумавшись.
- Джерри, а ко всему этому… можно мне собу?
Канда хмыкнул, пряча улыбку, и понял, что оказался очень даже прав – разницы почти никакой.
Автор: Revive Revival
Персонажи: Канда, Аллен
Жанр: джен, сюжетное АУ
Рейтинг: G
Размер: 3600 слов
Дисклеймер: Все права на D.Gray-man принадлежат Хошино Катсуре
Предупреждение: ООС опционально, не бечено.
Примечания: Пейринга как такового нет по понятным из текста причинам. Автор читал об исследованиях в конце девятнадцатого – начале двадцатого века, касающихся дуальности личности и диагностики шизофрении, и также о причинах и проявлениях диссоциативного расстройства идентичности, так что относительный обоснуй по этой части худо-бедно имеется. История изначально задумывалась как юмористический флафф, но что выросло, то выросло. Песню, строчки из которой взяты в эпиграф, можно скачать здесь
читать дальшеCause I can feel it, baby
I feel like I'm falling for you
But I'm scared to, let go
I'm scared cause my heart has been hurt so
(Jem "I'm falling for you")
Пролог
«Его может напугать яркое освещение, приглушите лампы».
Звуки доносятся словно сквозь пелену, их слишком много, голоса незнакомые. На фоне ровно пищат какие-то приборы. Дыхание замирает в груди, тело скручивается и сжимается, чтобы после резкого импульса, прошедшего через ткани, снова расслабиться. Где он?
«Ошибка…», «побочные эффекты…», «надо стабилизировать».
Он хочет лишь взглянуть в зеркало, осмелиться посмотреть себе в глаза, после того, что натворил, но лицевые мышцы не слушаются, челюсть не движется, горло заткнуто жестким предметом, и громкий хрип, который мог бы стать голосом, прерывается и причиняет боль. Ему страшно от возвращающихся воспоминаний и хочется только забвения.
«Что вы натворили?», - спросила девушка.
«Мы все исправим», - ответил тот, кто стоял рядом с ним.
Одиночество – только так он мог себя оправдать. Он не хотел оставаться один. Несчастный случай, воля божья, c'est la vie – слишком жестоко. Как он мог знать? Слезы не идут, потому что глаза сухие и будто в песке.
Часть первая
Канда идет по коридорам Черного Ордена, наслаждаясь непривычной тишиной. Мелькнет где-то капюшон искателя и тут же исчезнет, лишь со стороны кухни шумят посудой, там не бывает тихо. Но он быстро проходит этот участок. Тишина въелась в стены, заполнила каждую нишу и зависла над арками залов. Не хочется идти к Комуи, и стоит ли, в такую рань, но осколок чистой силы не может просто валяться в кармане. Жаль, что нельзя без остатка раствориться в повисшем безмолвии.
Комуи оказался мрачен и обеспокоен, попросил положить отчет на стол, а осколок занести Хевласке самостоятельно. Смотритель разбирал бумаги на столе ровными стопками, планомерно выкидывая ненужное в стоящую рядом коробку, сотрудники технического отдела помогали по мере сил. Это не слишком похоже на траур, раздраженная монотонная деятельность, скорее подготовка к приезду ревизоров – когда бы Комуи когда-то волновало чье-либо мнение о порядке в кабинете.
- Канда, зайдешь после в медкрыло?
- Со мной все в порядке.
- Дело не в тебе. Мы… совершили ошибку. И пока не знаем, насколько серьезную.
- Вы о том методе блокирования Четырнадцатого, который хотели испытать? Это же должен был быть сеанс гипноза, что, черт возьми, могло пойти не так?!
Затрещала трубка для связи. Комуи сидел, сгорбившись, с опущенными плечами, как человек, придавленный чувством вины:
- Слушаю. – Потом кивнул. – Да, я понял.
Канда еще ждал объяснений о состоянии малолетнего недоразумения, скрестив руки на груди. Не убили же они его, в самом деле.
- Это был не только гипноз. Рувелье настоял на испытании некоторых… технологий. Не надо так смотреть, никто не ожидал, во что это выльется.
- Каких. Еще. Технологий?
Комуи слабо улыбается в ответ на убийственный взгляд.
- Не тех, о которых ты подумал. Существуют медицинские исследования о расстройстве идентичности, и одна из теорий говорит о вирусе. Мы провели свое исследование, в ходе которого была выдвинута гипотеза, что личность Четырнадцатого могла быть определенным образом внедрена в Аллена. Мы решили, что в таком случае блокирование сознания для вытеснения может быть недостаточной мерой, и что нужно вмешательство. Были признаки прогресса этого… заболевания. Ты же помнишь. Аллен дал согласие, если ты за это волнуешься.
- Тч. Стручок и убить себя дал согласие. Тупая жертвенность. Очень благородно.
- Ты за него переживаешь? Не ожидал, признаться.
- Просто хочу уточнить – я сам его убью, когда будет необходимо. Так что произошло, дьявол вас забери?!
- Мы пока не знаем, что пошло не так. Что-то помешало закончить операцию, Аллен сейчас… ты и сам увидишь. Он уже в сознании.
- Тогда он переживет дружеское участие в форме пинка.
- Канда!..
Но мечник уже толкает дверь кабинета и выходит. Смотритель надеется, что он не наделает глупостей и замечает на столе флакон с осколком.
Старшая медсестра выглядела расстроенной, хоть и не подавала виду. Канда решил с ней не разговаривать – себе дороже. Надо было только сказать пару ласковых шпенделю, и с чистой совестью идти спать – после миссии он вымотался, раны зажили не до конца, но, мать вашу – медицинские эксперименты?! Его согласия никто не спрашивал, иначе бы он никогда не согласился на этот ад в свое время. А зараза, считающаяся экзорцистом, сама пошла под нож – какого хрена? Слишком мало мозгов, или слишком много, или его неубиваемость так сказывается на умственных процессах? Он направился к дальней палате, у которой дежурил Линк. Простая дедукция – чего еще ради инспектору здесь торчать.
Занавески на окнах были задернуты, в красноватой полутьме белела кровать. Когда Канда подошел ближе, он не удержался от шока:
- Это что за?..
Над одеялом были натянуты ремни. Такие должна хорошо помнить Линали. Под одеялом лежал, невидяще глядя в потолок, ребенок лет десяти – или, может, чуть старше – Канда никогда не был силен в определении возраста. И этим ребенком был Уолкер.
«Побочный эффект - в изменении тела?», - пронеслось в голове. «Но со мной и кроликом это случалось, нас не привязывали к кровати». Не придумав ничего лучше, он сел на стоящий рядом стул, и, прищурившись, смотрел на безвольное тело. Аллен не обращал на него внимания, прошло несколько минут в тишине, которая уже не доставляла спокойствия.
- Стручок! Тебе мозги отшибло? – Спросил он единственное, что пришло в голову.
Ребенок повернул к нему голову, с проблеском надежды в глазах.
- Вы не доктор?
- Упражняешься в красноречии, мелкий?! Ты жалок.
Ребенок замолк. Канда абсолютно не разбирался в детях, никогда не присматривался к ним, но мог бы сказать, что это маленькая девочка, если бы не знал. Напрягается тонкое запястье, но руку он поднять не может, мешают упругие кожаные ленты. Разметавшиеся по белому белью светлые волосы, бледные ресницы, впавшие щеки, и на лице ярко сияют только широко распахнутые глаза. Серые, не золотые. Канда не хочет признаваться себе в очевидном: Аллен его не помнит.
- Вы не поправите мне одеяло? Очень холодно.
По какой-то причине Канда выполнил просьбу, расправив плотную ткань. Потом поправил подушку, налил воду в стакан и придержал Аллену голову, пока тот пил.
Его очень злит, что ему постоянно пытливо смотрят в глаза, но не узнают.
- Вам сказали, что я сделал?
- Без подробностей.
Вся его вспыльчивость улеглась и копилась в отдельную шкатулку, с ней он обратится к тем, кто в ответе за случившееся. Он не был настолько туп (что бы там не утверждал раньше Аллен), чтобы не заметить бесполезность сливания злости на того, кто сейчас и себя не очень помнит.
- Если бы вы знали, не стали бы со мной разговаривать.
- Давай на «ты» уже. Ты в больнице, стручок. А мы знакомы.
- Правда?
- Да. Скоро тебя отпустят, я прослежу.
- Так вы не на меня злитесь?
- Ты. Нет, - Канда вздыхает, и, следуя странному порыву, берет в руки маленькую ладошку. Она холодная. – Давай, приходи в себя.
- Вы… - Аллен слабо улыбается, когда ладонь сжимается слишком сильно. – Ты мой друг?
- Не уверен. Но знаю точно, что черта с два дам тебе все забыть – это было бы слишком просто для тебя.
Ребенок хмурит брови, пытаясь понять, что именно ему говорят, но Канда, наконец, принимает решение. Он встает и снимает плащ, после чего накидывает его сверху, на одеяло. Раздраженно гладит Аллена по волосам и смотрит, как тот щурится и тянется к теплу.
- Я сейчас уйду. Если что-то случится, или с тобой захотят что-то сделать, потребуй, чтобы меня позвали. Договорились?
- Хорошо. А как тебя зовут?
Мечник фыркает:
- Канда. Поспи пока.
- Спасибо.
Аллен робко растягивает уголки губ, и Канда, бросив на него последний взгляд, уходит. Ему нужен крепкий чай, своя комната, план действий, собрать мысли в кучу и что-нибудь разбить.
Часть вторая
Бессилие. Ты же знаешь, какого это – ждать, но ты всегда верил в свое предназначение, не терпел и тянул лямку – именно верил. Возможно, это и отличало тебя от остальных, и жалость к акума оттуда, что бы там не говорили про Четырнадцатого. Но это было раньше, а сейчас тебя снова обследуют, и на отчете об операции есть два столбика данных.
Положительные моменты: не найдено следов второй личности, подтверждено обследованиями с остатками ковчега, клиническим гипнозом и круглосуточным наблюдением. Сохранена способность к активации чистой силы в ее последнем варианте. Возможность участия в миссиях после восстановительного периода и подавления последствий стресса. Контроль инспектора не требуется, только еженедельные медицинские проверки состояния здоровья и психики.
Отрицательные: потеря памяти, воспоминания заканчиваются возрастом двенадцать лет. Физические изменения с откатом к соответствию психологическому возрасту. Необходимость тренировок для укрепления детского тела. Необходимость адаптации к работе.
«Вы его выписываете?! Таким?», - спросил Канда.
«Финальная стадия плана Графа. Каждый экзорцист на счету, мы не можем держать Аллена в палате. Физически он здоров», - ответил Комуи.
Рувелье пристально наблюдает за диалогом со стороны.
«Я лично изучаю все, сопровождающее ту операцию. Мы найдем способ вернуть его».
Если отчаяние толкает людей к тьме в душе, то ничего удивительного, что у Аллена тьма приняла обличие любимого и ненавидимого Графом родственника. Предположения о перерождении здесь ни при чем, хотя вирусная природа могла иметь место. Канда лично прочел так называемые труды по медицине, с желанием запустить их кому-нибудь в голову. Половина описываемых случаев – шарлатанские штучки для привлечения внимания публики к сомнительным методам и нетрадиционному лечению. Оставшейся половиной занимались даже не ватиканские врачи, но и они отмечали возможность рассмотрения дуальности личности как тип амнезии, следствие тревоги и травматической ситуации в детском возрасте.
Быть брошенным родителями из-за увечной руки, потом цирк и человек, который стал отцом, умирает, появление Графа, акума, проклинающий тебя, спасение и осознание предназначения. И чувство вины. Неплохой исходный комплект.
Операция, точнее, технологический эксперимент, не был успешным и необратимым, если говорить о начальной цели – подавление Четырнадцатого. Скорее, возвращение к точке отчета, когда тот мог только начинать зарождаться, и это давало передышку года на три (если мир к тому времени еще будет существовать). Но это же значило еще раз вернуть человека, который многому научился и сжился со своими воспоминаниями, к наиболее страшному периоду жизни.
Аллену объяснили, что прошло несколько лет. Рассказали про суть работы экзорцистов, вернули ему комнату. Его одежда была почти копией той, что он носил раньше, по какой-то причине от этого он выглядел еще более потерянно, как пародия на самого себя.
«Малыш почти очнулся, мы уже снова друзья – не завидуешь, Юу?», - разливался кролик. Только вот и он обеспокоен, и Линали, хоть они и стараются не подавать вида – в конце концов, от них всех уже ничего не зависит, а Аллен вежливо выслушивает их и вяло отвечает на вопросы.
Аллен впервые спускается в столовую, чтобы пообедать, до этого еду приносили ему в комнату. Все взгляды обращены на него, и он неловко смотрит в пол, не выдерживая пристального внимания.
«Что будет есть самый юный экзорцист? Любое желание, только скажи!», - Джерри, как и все, еще не понял, как лучше себя вести.
«Не знаю», - мальчик огладывается на очередь за ним, на заполненные столы, и замечает мечника, сидящего в одиночестве. «То же, что и Канда!».
И он подходит с большой тарелкой собы за дальний стол.
- Ты не против, если я сяду с тобой?
- Без проблем.
Они едят в тишине, иногда обмениваясь взглядами. Канда думает, что может увидеть за напряженным спокойствием растерянность и боль. Аллен смотрит на него с затаенным ожиданием и слишком доверчиво, и сдерживается, чтобы есть неторопливо и аккуратно – как он.
- Канда, я не вернул тебе плащ. Я занесу сегодня, правда.
- Угу.
- А чем ты занимаешься, когда не на миссии?
- Тренируюсь. Медитирую.
- А можно… - Стручок обрывает себя на середине фразы и смотрит в опустевшую тарелку. Его желудок недовольно бурчит.
- Прекрати трястись. Держи.
Канда двигает ему свою тарелку. Маленькая версия Аллена Уолкера розовеет от смущения, но принимает добавку.
- Ты потренируешься со мной?
- Почему ты просишь меня?
- Ты не... не смотришь на меня, как они. Я тебя раздражаю, но… мне с тобой легче.
Стул перестал казаться удобным, аппетит пропал окончательно, люди вокруг не вызывали ничего, кроме глухого раздражения. На сегодня обещали грозу, а пока было душно и муторно. Он не нанимался в няньки недомерку, но жалости к нему он тоже не испытывал – как бы не хотелось свалить колотящееся сердце на это. Когда говорят «я понимаю его», это всегда звучит банально, до зубовного скрипа, но именно это он испытывал. Хорошо, что на мнение большинства ему наплевать – потому что можно спокойно смотреть, как ест рядом с ним ребенок, а потом сказать:
- У меня есть идея лучше. Ты еще не был на горячих источниках?
И замереть, когда мальчишка, расплывшись в улыбке, на секунду обнимает его и отпускает, подскакивая.
- Сейчас?
- Тч. Все равно никаких дел нет. Только два слова, сопляк…
- М-меня зовут Аллен, хватит уже обзываться. – Серые глаза смотрят с вызовом – впервые с тех пор, как он очнулся.
- А ты не вешайся на меня!
- А ты не кричи! Теперь понятно, почему ты сидишь один – никто не захочет, чтобы ему хамили!
Приглушенные смешки со всех сторон выводят его из себя, и он отпускает недомерку подзатыльник, после чего хватает за шкирку и тащит за собой к выходу. Мальчишка за спиной обиженно сопит, но, наконец-то, раздаются глухие раскаты грома за окном. Канда чувствует непонятное облегчение.
- Здесь здорово! – Забыв о ссоре, Аллен заворачивает волосы в полотенце и прыгает в воду.
- Хм.
Брызги летят ему в лицо, а потом они оказываются рядом. Бывает, когда люди, живущие с тобой в одном и том же мире, по какой-то причине становятся для тебя самой важной занозой, и можно лишь задаваться вопросом, когда это началось – сейчас, или раньше. Когда Аллен стал для Канды тем, кем является, когда Канда увидел Аллена?
В его собственной системе ценностей дружбу прекрасно заменяли понятия долга, ответственности, и чести. Но только, когда грянула буря, стало ясно, что Аллен Уолкер в эту систему не вписывается, но находится в ней постоянно – как параметр в уравнении (но он слабо помнил математику), или даже сквозняк, нарушающий порядок, но вносящий свежий воздух.
Последний раз, когда он мог назвать кого-то другом, принес слишком много боли, возможно, от этого он закрыл для себя это слово, а теперь оно снова всплыло, и забиралось в душу вместе с открытым взглядом мальчишки.
- Ты меня сильно ненавидел раньше? – Полотенце свалилось в воду, и волосы прилипли к шее и плечам. Канда подобрал его и кинул в сторону, на пол.
- Однажды я тебя чуть не убил. Когда мы познакомились.
- Но почему?
- Потому что ты надоедливый мелкий гороховый стручок.
- Но ты меня не знал тогда!
- Да у тебя на лице все написано.
- Неправда!
- Правда.
- Ты злой!
- Если бы я был злой, я бы тебя сейчас утопил.
- Ха, ничего у тебя не вышло бы!
Когда Лави зашел в ванные, он долго не мог отсмеяться – потому что шипящий Канда и Аллен, рыбкой прыгающий вокруг, слишком напомнили старые времена. Кажется, они так и не договорились, кто кого утопит, и были мокрые с ног до головы, как и участок пола неподалеку, и вся их оставленная там одежда.
Увидев его, Канда фыркнул и оттолкнул мальчишку, Аллен замер, увидев Лави, но вскоре кивнул с извиняющейся улыбкой и встал рядом с мечником. Лави предусмотрительно оставил одежду подальше, прежде чем присоединиться к ним. Все налаживается, а значит - поживем!
Часть третья
С очередной миссии Канда вернулся не своими силами – много ран, гребаные акума высокого уровня, гребаные Ноа, и гребаное ощущение, что все они плывут против течения в заведомо проигрышной битве. Все колебания от усталости, а чувствовать себя слабым он терпеть не мог, и попросил никого к нему не пускать. Слишком много шума из ничего. Восстанавливается дольше, велика важность – миссию-то он выполнил. Лепестки лотоса за последние месяцы осыпались постоянно, и к ним пришла осень. Сколько их осталось?
Спал он всегда очень чутко, но не нашел в себе сил открыть глаза и вякнуть на посетителя. Продолжал притворяться спящим. Потому что шмыганье носом и маленькая ладошка на груди, поверх бинтов, почему-то успокаивали и прогоняли сомнения. Так они и оставались – Канда с закрытыми глазами, и Аллен, сидящий рядом с ним бесконечно долго, пока расходящееся тепло от его руки не подействовало как снотворное. В эту ночь ему ничего не снилось.
Утро встретило его головной болью и ломотой в теле, но регенерация, медленно, но верно брала свое – он мог пошевелиться, хоть и не сразу осознал, почему проспал всю ночь, не двигаясь. Положив голову на сложенные руки и облокотившись на кровать, рядом спал Аллен, упираясь макушкой ему в бок.
Канда вздыхает, тянется, и треплет по волосам юное несуразное создание. А когда тот открывает глаза и зевает, мечник уже сидит в постели, морщась от тугих бинтов. Поправился.
- Канда! – Возмущение в голосе не иллюзорно. – Тебе нельзя вставать!
- Уймись, пока сюда не прибежали медсестры. Я уже в порядке, видишь? – Он снимает бинты, показывая кожу с розоватыми рубцами. Они тоже скоро сойдут. Аллен вздрагивает и тянется потрогать линии уплотнений. Канда смотрит ему в глаза, замечая в них удивление от непонимания, и застегивает рубашку.
- Ты просто забыл. Я быстро восстанавливаюсь.
- А почему?
- Много будешь знать… - Но мальчишка обиженно насупился и отвернулся. – Особенность организма. Вроде твоей руки, только пользы больше.
Рассказывать ребенку больше вряд ли имело смысл, но его улыбка вполне скомпенсировала моральные затраты на объяснения. Каким-то образом он привык к этой улыбке, предназначенной только ему. Это было тем ощущением, что и можно назвать – возвращение домой. Канда, скривившись, подумал, что если бы у него был брат, он был бы именно таким, как недомерок.
Аллен постоянно болтался в поле видимости – ходил на тренировки, садился с ним за один стол на обеде, хотя с Лави и Линали уже наладил подобие дружеских отношений, и иногда топтался под дверью комнаты, пока Канда, устав от шорохов, не впускал его внутрь. Обычно ему просто хотелось общаться, спрашивать о пустяках («Почему ты ходишь с длинными волосами? Ты же парень!» - «Это не твое дело, потому что хочется». – «А можно подержать твою катану?») и отвлекать от медитации. Когда это длится день за днем, невольно привыкаешь – не будешь же пинать ребенка, в самом деле. Это прискорбное недоразумение и непростительная мягкость, но он получал своего рода удовольствие от их общения. А еще они как-то сыграли в покер – очень смешно наблюдать за мелким, который не умеет играть и высовывает язык от усердия, глядя в свои карты.
- Я правда хорошо в это играл? – Аллен только что запомнил названия комбинаций.
- Ты мог раздеть любого шулера.
- А ты?..
Канда морщится, не зная, признавать ли вслух причину. Потом решается.
- Не хотел ударить в грязь лицом. Ты иногда доводил меня предложением решить споры покером.
- Тебе жаль, что я не такой, как раньше? – Он смотрит в глаза серьезно и боится ответа.
- Пф. Не вижу разницы, но сливать тебя в твоей же игре мне нравится. Стрит флэш.
Лави иногда смеется, что теперь они с Алленом на одном уровне развития. Тупой кролик, кто бы говорил.
Спустя еще месяц Комуи сообщает о том, что все готово для исправления последствий первого эксперимента. Уверяет, что оборудование и ход операции проверены и обговорены не раз, и скоро все получат назад обычного Уолкера, разве что Четырнадцатый останется там же, где ему и положено быть. Заодно и Тимкампи ему вернут, а то бедный голем извелся в изоляции (но никто не хотел рисковать, потому что он мог показать Аллену что-то из его жизни, а это могло шокировать и расстроить).
В назначенный день Аллен непривычно тих и после завтрака пропадает в своей комнате. Потом его вызывают, но, перед тем как послушно, чтоб его, пойти неизвестно на что, он заходит к Канде и вручает ему открытку. Аккуратный детский почерк и старательно нарисованные фигурки людей с картами в руках.
- Что это, мелкий?
- Это... на память. Смотритель и врачи сказали, что я не вспомню ничего из того, что со мной было. Не хочу, чтобы от этого времени ничего не осталось.
- Но…
- Ты помог мне пережить вторую потерю Маны. И с тобой было весело! - Аллен махнул рукой и вышел за дверь.
Орден кипел и бурлил в ожидании, Линали ходила по столовой кругами, непривычно взволнованная, Лави отшучивался, что закончились для Юу мирные деньки. Джерри с командой громыхали на кухне посудой, чтобы сделать «приветственный ужин для чемпиона», что бы это не значило (они что, думают, первым делом Уолкер прискачет сюда, не задерживаясь на больничной койке?).
Канда вернулся к себе, когда объявили об успешном завершении. Слишком много сумбурных мыслей в голове, а бежать к медкрылу, когда там и так полно народа, не хотелось. Он не был уверен, как себя поведет, и действительно не знал, рад он или нет. Наверное, доволен – каждый вернется к привычной жизни, но кусок разрисованного картона на столе вызывал щемящее ощущение потери.
«Моему другу Канде Юу. Скоро я обыграю тебя! Не ссорься с искателями, пока меня не будет, и не бей Лави. Аллен».
Эпилог
Блеклое утреннее солнце раздражающе выглядывало из-за туч, освещая лучами полумрак столовой с немногочисленными собравшимися на ранний завтрак людьми. Многие разъехались на миссии, многие еще не проснулись. Даже сам Канда раздраженно мотнул головой, прогоняя зевоту, и вернулся к зеленому чаю. Аллен залетел в зал, будто ничего не происходило, помахал всем рукой и бросил привычный по прежним временам вызывающе-дразнящий взгляд в сторону мечника. Давно не виделись, мол, скоро напомню о себе.
- Завтрак для чемпиона! - Светился в восторженной улыбке Джерри, выдвигая вперед гору еды.
- Эээ, спасибо! - Аллен с энтузиазмом подхватил поднос. - Ума не приложу, чем меня кормили, пока я болел, но с меня одежда сваливается! – Тимкампи сидел у него на голове, всем видом показывая, что теперь-то он отсюда не слезет еще очень долгое время.
Потом Аллен осмотрел расставленные тарелки, миски, вазочки с десертами, и замер, задумавшись.
- Джерри, а ко всему этому… можно мне собу?
Канда хмыкнул, пряча улыбку, и понял, что оказался очень даже прав – разницы почти никакой.
@темы: D. Gray-man, Слеш, Интернет, Приколы, Фанфики
-
-
01.03.2010 в 14:13Канда хмыкнул, пряча улыбку, и понял, что оказался очень даже прав – разницы почти никакой.
))))))))) Эх чёрт....как мило!))))) И так хорошо что всё кончитлось хорошо....))